с 10:00 до 22:00
Ежедневно
г.Москва м.Павелецкая,
ул.Зацепский вал, д.5
Мы привыкли рассматривать сновидение как компромиссную возможность выразить нежелательные побуждения и желания, противоречащие представлениям человека о самом себе, либо являющиеся слишком травматичными, чтобы соприкасаться с этим в бодрственном состоянии. Согласно подхода Фрейда сновидение является галлюцинаторным проявлением бессознательного желания индивидуума, вытесняемого в состоянии бодрствования. Т.е. мы имеем дело с внутрипсихическим конфликтом.
Фрейд видел в сновидении зашифрованные послания из бессознательного, которое таким образом обходит цензуру. То, что мы запрещаем себе наяву в символической, искаженной, сгущенной и замаскированной форме мы проделываем в своих снах.
Он обратил наше внимание на такую важную составляющую сновидения, как функция сохранения сна. Это отвлекающий маневр для того, чтобы мы не смогли пробудиться из-за происходящих в нашем организме во время сна процессов. Во сновидном процессе все возбуждения и импульсы преобразуются в галлюцинаторную активность, которую мы и воспринимаем как сновидение.
Благодаря работе вытеснения, мы не можем проявить все побуждения, которые порождает в нас «кипящий котел влечений». Другое дело ночью – цензура ослабляется, и на сцену восходят вытесняемые днем желания, влечения, воспоминания, к которым в дневном состоянии доступ ограничен или вовсе запрещен. Таковы вкратце взгляды Фрейда на сновидения.
Не отвергая подход Фрейда, мы рассмотрим иные возможности понимания загадочного процесса творения снов. Основатель психоанализа, безусловно, ухватил важную составляющую сновидений, а именно, что сновидение – это мышление. Это ночное мышление нашего Я, осуществляемое посредством визуальных образов, складывающихся в сцены.
И сегодня темой нашего обсуждения станут концепции сновидений ведущих психоаналитиков направления объектных отношений – У.Биона и Д.Гротштейна, которые раскрыли новые, совершенно иные измерения сновидений, сумели приблизиться к пониманию мифологической составляющей и бессознательной мудрости психики, проявляющейся в сновидениях.
Итак, Фрейд (1900) считал сновидения царской дорогой к пониманию бессознательного, а в сновидениях видел замаскированные исполнения скрытых желаний и выполнение функции защиты сна.
Уилфред Бион, много работал с пациентами, в том числе с психотическими, исследовал психотические, невротические и нормальные состояния умственной деятельности с целью понять фундаментальные аспекты мышления и видения сновидений.
И исследуя эти сложные и во многом загадочные процессы, Бион понял мир сновидения как контактную преграду между мирами сознательного и бессознательного. Т.е. работа сновидения направлена не просто на сохранение сна, а на то, чтобы отделить сознательные аспекты от бессознательных, и сновидение является начальным этапом в процессе мышления.
«Я подозреваю, что сдвиг Фрейда является значимым, но он занимался только негативной ориентацией, сновидениями «прячущими» что-то, а не способом, которым сновидение создается» (Бион).
Парадигма маскировки исполнения желаний во сне сменяется на совершенно иное видение сновидений – как творящих психическую реальность, наш внутренний мир, знание о себе, как процесс обработки и получения знания о реальности. Работа сновидения производит перевод до-коммуникативного материала в годный для хранения и коммуникативный – хаотический и фрагментированный опыт телесной и ментальной боли переводится в символический повествовательный нарратив сновидения.
Психический опыт разворачивается нелинейно, нас постоянно сопровождают переживания скачков, переходы, перепады давления и ритма. Мы имеем дело с чувственными впечатлениями, связанными с как с принципом реальности, так и с довербальными впечатлениями, связанными с принципом удовольствия – боли. Эти переходы в психоаналитической мысли концептуализируются как функционирование согласно депрессивному принципу и параноидно-шизоидному принципу. Сон – это диалог между этими двумя принципами, организующими наше восприятие себя и мира.
Как же осуществляется перевод, эти таинственные переходы от хаоса чувственных впечатлений к стройному повествованию сновидений, так что мы можем уловить в них некую мысль или даже историю? Бион использует понятие альфа-функции, чтобы объяснить эту способность нашего мышления. Альфа-работа сновидений - это ментальное «переваривание» чувственной информации, она дает возможность установить связи между элементами психотелесного опыта, которые иначе останутся изолированными и преследующими как в параноидно-шизоидной позиции.
Подвергшись действию альфа-функции, переживание может быть ассимилировано психикой – сознательный и бессознательный элемент пересеклись таким образом.
Альфа-функция – это рессора, удерживающая нас на плаву жизни, предохраняя от падений в тенеты параноидно-шизоидных изысканий, и возвращая способность к символизации, сообщая нам возможность пребывания в пространстве символическом. И в то же время альфа-способность дарует нам возможность оставаться живыми, быть немного поэтами, не закостенеть в догмах и моральных правилах депрессивных установлений. Она позволяет нам одновременно и отрезвляться, и летать, и опираться на собственное мышление, и следовать фантазии.
Архаичное рудиментарное начало, вопиющее с параноидно-шизоидной позиции, получает отклик и развитие в мифических композициях сновидного мышления. Не картина причин и следствий, мы вовлечены в неопределенность мифологического начала сновидения – истоков нашего мышления. Возможно, шизоидно-параноидная позиция и депрессивная могут быть в диалоге через фигуры сна, концептуальное и мифологическое сосуществуют, поддерживая друг друга – все дело в возможности переходов.
Итак, благодаря Биону, мы можем понимать сновидение как способ переживать наше собственное бытие.
Еще один яркий автор, предложивший свою оригинальную концепцию сновидений – Джеймс Гротштейн. В своих изысканиях он отталкивался от теорий Фрейда, Кляйн, Биона, пытаясь интегрировать их взгляды. Будучи последователем Мелани Кляйн, в своих теоретических поисках он опирался на ее представления о ранней детской фантазии, а также на сформулированный Бионом концепт «О» - высшей реальности, бесконечности, абсолюте, глубокого нуминозного означаемого, невыразимого и хаотичного.
В итоге, Гротштейн предложил полный пересмотр теории бессознательного Фрейда, тем самым уводя нас от теории драйвов с их прессингом и давлением, и приближая нас к безграничному, невыразимому и хаотичному «О», или Реальному – источнику лакановского означаемого. В психоанализе субъекта всегда помещали между Сциллой и Харибдой драйвов и преследующих объектов, страшно либо то, либо это (Фрейд и Кляйн). Оказывается, не того мы боялись – есть Реальное, непознаваемое «О» в нас, «сиротами которого мы являемся» (Гротштейн).
И садистическое Супер-Эго с его разрушительными воздействиями на нашу жизнь, а также преследующие внутренние объекты, не дающие нам покоя, – проекции собственных страхов и ужасов перед непознанным «О» в себе – преследующие демоны, созданные нами самими. По сути это страхи самого себя, неизвестного, незнакомца в себе. «…формы, которые принимают интернализированные объекты, теперь можно понимать, как попытки схватить, удержать, объяснить и совладать с бессознательной безграничностью, хаосом, сложностью, бета-элементами, вещами-в-себе, Реальным» (Гротштейн).
Преследующие демоны, созданные нами самими и возникли, чтобы защитить нас от Реального (О), сиротами которого мы стали.
Что же в нас может противостоять такой грозной силе? Гротштейн говорит о мифопоэтической способности, мудрости бессознательной психики, которая и проявляет себя в бесконечных узорах сновидений, тем самым облегчая для нас тяжесть прожитого опыта.
Гротштейна волновал вопрос авторства сновидений. В своей книге «Кто тот сновидец, которому снятся сны?» (2000) он пытается распознать того, кто в нас творит наши сны. Исследуя эту таинственную область, он называет ту часть Я, которая сочиняет и пишет сновидения - невыразимый субъект бессознательного.
Сновидения, с точки зрения Гротшейна, - царская дорога во внутренний мир, к невыразимому субъекту бессознательного, к его мифопоэтическим присутствиям. Это пространство между мирами, образно говоря, явленным и неявленным (но не менее реальным и ощутимым). «Сновидение – это клапан в перегородке, которая разделяет внешний мир сознательного, асимметричного опыта и внутренний мир бесконечной симметрии и всеобъемлющей необъятности» (Grotstein, 2000).
Нам предлагается бинокулярное видение, благодаря чему мы способны признавать онтологическую реальность обоих миров – внешнего ассиметричного сознательного и внутреннего мира симметрии и бесконечности (бессознательное). В узорах сновидения встречаются эти два начала, и их из взаимодействий порождается смысл, в котором мы так нуждаемся.
Сновидение становится внутренним театром, на сцене которого разыгрываются импровизации с целью связать хаотические, фрагментированные элементы протопереживаний (предшественников переживаний), агломерации психотелесной и ментальной боли – называемые в теории Биона бетта-элементами. И из этого сырого исходного материала бетта-элементов собираются и ткутся сновидные истории – нарративы сновидения. Тот, кто видит сон – это аудитория сновидения, а за драматической канвой сюжетных линий находится их сочинитель – невыразимый субъект бессознательного.
Так, из встречи сновидца, который видит сон, и сновидца, который понимает сновидение (невыразимый и феноменальный субъекты) создается символический смысл.
Итак, мы имели возможность вкратце обозреть, как развивалась психоаналитическая мысль в области сновидений – три царских пути в бессознательное. Первый путь проложен основателем психоанализа, это, так сказать, главная дорога, по которой движутся аналитики, имея дело со сновидениями. И если мы попробуем применять эти разные пути к работе со сновидением, то в зависимости от того, какой путь мы выберем, может поменяться и сама картина сновидения, и наш последующий опыт.
Для З.Фрейда сновидение – ребус, который нужно расшифровать, разгадать. Мы выступаем в качестве детективов, расследователей происшествия. Сновидение, по мысли Фрейда, подобно луне имеет две стороны – видимую и невидимую. Явная, иначе манифестная - то что мы видим во сне (сюжет сновидения или его текст). Скрытая от сновидца часть – латентная его сторона, это и есть то искомое, что мы пытаемся распознать. Именно со скрытой латентной стороной сновидения связано бессознательное сновидца.
И мы ищем знаки в явном содержании, которые прольют свет на скрытое содержание сна, раскроют нечто запретное, замалчиваемое – инфантильные сексуальные желания, агрессивные импульсы, скрытые конфликты. Обо всех этих тайнах нам намекает сновидение, главное – понять его знаки, разгадать шифр.
Концепция сновидений Биона в какой-то мере опирается на понимание Фрейда о том, что сновидение – это бессознательное мышление. Но для У.Биона и Д.Гротштейна функция сновидений совершенно иная – не маскировать: сон – это не маскировка, не шифр, а, напротив, синтезирование неких разрозненных фрагментированных элементов психической и допсихической жизни в единое целое.
Таким образом, сновидение – это не маскировка, а синтез мышления. В такой ситуации сновидение - состояние гораздо более значимое, чем мы могли ожидать, т.к. это и есть процесс психического пищеварения. Сновидение выполняет роль часового - границы, отделяющей сознание от бессознательного. Бессонница и ночные кошмары – это состояния, связанные с нарушениями мышления, когда мы не можем вступать во взаимодействие с определенными мыслями, мы не можем их мыслить.
В подходе Биона работа сна имеет два такта: первый – собственно сновидение, когда мы видим сон, а второй – мы просыпаемся и рассказываем этот сон. И второй такт столь же важен, как и первый – продолжается процесс психического пищеварения, осмысливания переживаний и эмоций, связанных с этим сновидением.
Взгляд Гротштейна близок к подходу Биона. Но имеет свои специфичные особенности. Его можно справить с подходом Юнга к сновидениям и к бессознательному. С позиций Гротшейна мы рассматриваем сновидение как рассказ о нашем существовании на пути между прошлым и тем, что нас ожидает в будущем. Сновидение – это повествование, нарратив, в котором собираются все части нашей психики, даже самые глубокие и заброшенные, все вплетается в узоры сна.
Для исследования бессознательного и сновидений Гротштейн использует мифические образы, фантомные химеры. Образно говоря, мы спускаемся в нижние миры, погружаясь в область мифа и сказки, пытаясь через игру и взаимодействие с этими образами понять себя, раскрыть смысл сна. В снах часто мы находим потерянную часть себя, потерянную часть души, утраченную невинность, которую мы продали «дьяволу». Образ «дьявола» принимают внутренние процессы, связанные с расщеплениями и проективной идентификацией.
Описываю сновидческую реальность, Гротшейн использует образ Минотавра и лабиринта Минотавра. Мы уподобляемся мифологическому Тесею, спустившемуся в лабиринт этого грозного существа, чтобы спасти свой народ, свой город - найти ту потерянную часть себя.
Мы ищем не скрытые потайные шифры, как Фрейд, а пытаемся возродить утраченную или нарушенную связь с мифопоэтической составляющей нашей психики – невыразимым субъектом бессознательного.
Итак, дешифровка, синтез мышления и работа альфа-функции, или поиск утраченной невинности и дороги к невыразимому субъекту бессознательного. Мы подобны путнику, оказавшемуся на распутье - перед нами три пути, три указателя, какой же мы выберем? И как делать этот выбор? Но это тема уже для дальнейших статей.