Студия современного психоанализа Голеневой Л.В.

с 10:00 до 22:00
Ежедневно

г.Москва м.Павелецкая,
ул.Зацепский вал, д.5

Утраченный мир – как пережить потерю

Как пережить потерю? Мир рухнул, мы ошеломлены и потеряны. Как пережить горе? Как справиться с новыми обстоятельствами? Такими вопросами мы задаемся, утратив близкого нам человека, жизненно важные ценности.

Работа горя – опыт перерождения

Каждый человек стремится к счастливой жизни, наполненной цветением и изобилием, и это совершенно естественно. Мы все хотим, чтобы все было прекрасно. Но в этом бесконечном стремлении за счастьем и радостью зачастую мы не учитываем, что жизнь преподносит разный опыт, зачастую травматичный, и внешний мир, да и наш собственный внутренний мир далеко не всегда сулят нам безоблачность и безмятежность.

Поэтому когда нас настигает горе или нам угрожает утрата важных ценностей, большинство из нас оказываются совершенно неготовыми к этому. Жизнь преподносит свои уроки. Понятно, что далеко не всякий опыт дает нам чувство наполнения и расширения. Есть род знания, который подкашивает нас, заставляя сгибаться под его тяжестью. Как запечатлеть знание о смерти любимого человека, о необходимости разлуки, расставания, об утрате чего-то ценного для нас? Сделать это непросто. Это знание, которое сужает наше пространство, отсекает нечто жизненно важное.

Сталкиваясь со смертью, со значительными утратами в жизни, с невозможностью реализовать наши ценности, с утратой надежд, мы попадаем в пограничную зону – existentia minores собственного Я. Мы оказываемся в сакральной зоне чрезвычайных переживаний, выдергивающих нас из повседневной жизни.

Что делать с этим? Как преодолеть эту пропасть, эту бездну, разрывающую нас с самими собой и с миром? Происходит катастрофа, в результате которой привычный мир рушится, и перед нами встают трудные задачи – выжить, собрать себя по кусочкам, выстроить свой мир заново. Работа горя - это опыт перерождения, протекающий по своим особым закономерностям, последовательности и ритмам, которые требуют времени для разрешения. Этот процесс невозможно ускорить волевым решением, скорее, это было бы ошибкой.

Английский психоаналитик Джон Боулби выделяет четыре этапа в процессе работы горя. И мы попробуем представить их, побродить по ним в своем воображении.

Первая реакция на утрату - оцепенение

Ошеломляющие нас события или известия переворачивают все вверх дном. Уход близкого, разлука, смерть родного человека – и мы теряем почву под ногами. Это известие как выстрел – оглушающий, сражающий, иногда убивающий…

На этом для нас заканчивается привычная жизнь. Осознав, что с нами случилось, мы впадаем в оцепенение. Первой реакцией всегда становится отрицание «Этого не может быть!».

С чем же мы столкнулись? Не только со смертью близкого. Мы столкнулись со смертью привычного мира, утратили ту жизнь, к которой привыкли, с которой срослись. Теперь эта столь любимая и привычная жизнь для нас заканчивается. Мы утратили веру в хорошее, а также чувство безопасности и безмятежности, остро ощутив свою уязвимость и беззащитность перед неуправляемыми, неподконтрольными силами. Возникает чувство недоумения, странные ощущения нереальности происходящего, жизни как во сне – что же будет дальше? Как теперь жить? Чем жить? Для чего? Мы утратили не только другого, но самих себя, свою маленькую вселенную. Хочется думать «Нет, это только сон, сейчас я проснусь, и все встанет на свои места».


Наступила фаза оцепенения. Мы цепенеем, когда до нас начинает доходить, что произошло с нами. Чтобы защититься от урагана чувств, от ужаса и отчаяния, чтоб не вышибло землю под ногами, часто люди в этот острый момент своей жизни перестают чувствовать что-либо вообще, замораживая свои чувства. Это попытка анестезии боли от раны, которую мы только что получили. Чувственная анестезия, действительно, поможет нам выжить в первые недели после происшедшего.

Для фазы оцепенения это естественно, т.к. человеку необходимо справиться с первичным шоком и набраться сил, которые потребует следующая стадия работы горя. Мы готовимся к работе горя, к тому, чтобы встретиться со шквалом боли, переживаний, воспоминаний. Но это будет не сейчас, это будет позже. Можно сравнить этот этап работы горя с подготовкой к прыжку с парашютом, - не нужно делать это поспешно и суетливо.

Это критический момент жизни, когда мы напрочь теряем ориентиры и понимание того, что с нами будет завтра, что будет потом. Главная задача этого этапа – выжить, выжить, несмотря на полнейшее отсутствие ориентиров, отсутствие смыслов, отсутствие понимания происходящего, несмотря на раздирающие гнев и отчаяние, несмотря на ощущение потерянности себя.

Но наступает момент, когда закапсулированная в нас боль уже не может больше молчать, и мы выходим из спасающего на время круга анестезии. Мы подходим к тому, чтобы таки совершить этот прыжок с парашютом, и наши чувства оживают, обретают голос и начинают говорить, иногда переходя на крик, режущий и душераздирающий. Мы подходим к краю, теряя привычные очертания повседневности, мы набираем побольше воздуха и прыгаем в неизбежное и неизвестное.

Если мы не можем вынести этот процесс работы горя, избегаем оплакать боль утраты и испить до дна эту глубокую печаль, тогда мы вынуждены будем навсегда запечатлеть в себе знаки этой утраты, образ утраченного, но не в виде истории и печальных воспоминаний, а в виде совсем иных следов присутствия другого в нас. Эти следы, будучи подавленными и вытесненными, впоследствии проживаются нами как телесные недомогания, необъяснимое чувство тревоги и тоски, депрессия, раздражительность без причины, психопатологии различной степени тяжести.

Развитие процесса работы горя – обратная сторона жизни – попытки вернуть утраченное

Постепенно мы начинаем постигать ужасный смысл произошедшего с нами, с нашей жизнью. Отныне наша жизнь разбивается надвое – до утраты и после. Эмоциональное оцепенение и неверие в случившееся начинают сменяться нервным возбуждением и тоской по умершему человеку. Это фаза острой тоски и поиска утраченного объекта.

Этот период времени отмечен поглощенностью образом умершего близкого или утраченного нами. Человеку трудно сосредоточиться, трудно что-то сделать, невозможно ничем себя увлечь, то, что раньше приносило радость и удовольствие – увы, словно перестало существовать, все вокруг выглядит тусклым и безжизненным. Мысли постоянно возвращаются к образу умершего. Мы протестуем и не хотим, чтобы случившееся имело место в нашей жизни, в душе нарастает глухой ропот и отчаяние.

Нами овладевает нервное беспокойство, чувства тревоги и тоски. Кажется, что все рассыпалось в прах. Это пора, когда в голове все путается, мы созерцаем отвратительную и ужасающую реальность, будучи не в силах принять ее и адаптироваться к новым обстоятельствам жизни, переживая столкновение с собственным бессилием.

Осознание реальности утраты постоянно сменяется иррациональным ощущением, что это неправда, что случившееся можно исправить, предотвратить, - мы повторяем это снова и снова. Мы начинаем ходить по кругу. Невозможность вернуть и невозможность проститься – нас терзают невыносимые бесконечные сожаления, мы плачем и не можем остановиться. Умерший ни жив, и ни мертв – ведь мы не в состоянии отпустить его.

В эту пору с нами происходят колебания от осознания невосполнимости утраты к переживанию невозможности принять утрату, т.к. пока нет сил смириться с этим и принять опустевший мир. Противоборство между трезвым требованием принять жестокую реальность и нежеланием смириться с потерей порождает чувство гнева. Гнев переполняет нас.

Мы бесконечно погружаемся в воспоминания-видения. Желание вернуть утраченное хоть на миг, хоть на мгновение с ним соприкоснуться бывает столь интенсивным, столь жадным и неистовым, что человеком могут овладеть галлюцинаторные образы умершего. Он постоянно пытается расслышать звуки шагов, увидеть знакомое лицо, реагирует на шорохи, на похожие силуэты в толпе – во всем переживает следы утраченного объекта. Это не дает покоя, не дает возможности желанного забвения и успокоения. Наш взор, все наши помыслы устремлены в прошлое, мы принадлежим ему телом и душой в этот сложный период.

Мы одновременно там и здесь – желанное «там» и невозможное «здесь». Увы…

Теперь жизнь, к которой мы привыкли, которую мы научились любить, понимать и ценить, закончена, и нам ничего не остается, кроме как оплакивать утраченное. Все ритмы нашей жизни меняются, поворачиваясь вспять – мы обращены в прошлое, мы бродим не здесь, а где-то там, в потустороннем мире, находясь в областях между жизнью и смертью.

Есть обратная сторона жизни, к которой всем нам не хочется обращаться, которую хочется избежать и никогда с этим не соприкасаться. Как у всего в жизни в нашем внутреннем мире есть разные ландшафты, у каждого из нас есть и своя светлая, и своя темная география. Столкновение с горем, со смертью – это всегда знакомство с темной стороной жизни, но и с темной неизведанной стороной нашей души, это экзистенциальное переживание, экзистенциальный кризис.

Это заставляет нас обратиться к обратной стороне собственной души, мы попадаем в темную зону тоски. Мы сталкиваемся с загадкой жизни и с загадкой смерти, заглядываем этим загадкам в лицо в надежде, если не разгадать их, то хотя бы обрести какой-то смысл в происходящем. Это древнейший круг, древняя схема, которую проживали наши предки и проходит все живое на земле.

Смерть, крушение надежд, разрушение прежней жизни, невозможность вернуть прекрасные мгновения жизни – в том, что идет на убыль, умирает, покидает нас, оставаясь в прошлом навсегда, в этих процессах мы ощущаем отсутствие смысла, бесполезность. Мы переживаем этот опыт как жестокий и бессмысленный, приходим в отчаяние от несправедливости мира: Зачем? Почему? Эти вопросы как кислота выжигают наш мозг и душу.

С утратой близкого и дорого нам человека, умираем и мы сами. Умирает наше прежнее Я, наши мечты и ценности, наши планы и перспективы, излюбленные привычки и обыкновения, вся наша прежняя жизнь. Мы проходим через смерть не один раз за жизнь. Жизнь и смерть – это две части единого целого. Наша задача – прожить эти циклы, раскрыть те смыслы в этом процессе, до которых мы сможем дотянуться, пропеть все ноты в этой песне под названием «Моя жизнь», не избегая и не выкидывая печальный опыт.

Сейчас мы должны горевать, и с этим ничего не поделаешь, все остальное пока ускользает от нас. Наши слезы станут проводником к новой, уже иной жизни – в этом загадка слез. Слезы и ритуалы прощания помогут нам пройти этот сложный этап нашей жизни.

Эта фаза может продолжаться от нескольких месяцев до нескольких лет. К несчастью, здесь можно глубоко засесть. Тогда утраченное становится призраком, которого не похоронили, постоянно напоминающим о себе. Чтобы освободить себя, мы должны отпустить, придется с этим проститься, иногда буквально оторвать себя от прошлого. И это уже следующий этап.

Работа горя – этап отсечения – жертвование - прощание

Почему же так тяжело пройти все этапы работы горя и выразить свою боль вовне? Ведь очень часто люди затаивают эту мучительную боль в себе, вытесняя ее, и тогда на место боли приходят симптомы психопатологии или соматизации.

Это, действительно, тяжело открыться страданию, дать ему выход вовне, испить эту горькую чашу, не устрашиться пережить чувство мучительного бессилия, одиночества и страха. Это мучительно еще и потому, что в этом испытании нам предстоит пройти через утрату привычных опор, того, на чем держалась наша прежняя жизнь. И эти сложности связаны именно с этой фазой работы горя. Именно сейчас мы доходим до самой глубины своей печали. Что таится в этой глубине? Что нас ждет?

Боулби описывает этот этап процесса, как фазу «дезорганизации и отчаяния», и смысл предстоящих нам сложностей раскрывается в этих словах. Нас ожидает распад, ведь мы уже не можем быть такими, какими мы были прежде, при всем своем желании. Мы соприкоснулись с хрупкостью жизни, хрупкостью нашего мира, с загадками жизни и смерти, мы получили рану, поэтому не сможем быть прежними.

Любая утрата возвращает нас к пережитым ранее утратам, к тому печальному опыту, который случался с нами на протяжении всей нашей жизни. Мы собираем тысячи осколков, разбросанных былыми испытаниями и печалями, и в каждом из этих осколков отражается день сегодняшний, сегодняшняя боль. Давно позабытые и запрятанные скелеты нашей жизни выходят из своих ниш в такой момент, былые травмы и разочарования оживают, встают перед нами и требуют, чтобы мы ими занялись.

Мы прошли через череду потерь когда-то, и случившееся сейчас возрождает этот опыт, особенно, если он не был благополучно разрешен для нас, актуализируя печальный и может быть даже в чем-то разрушительный опыт самых первых и ранних утрат, пережитых еще в детстве.

В связи с этим мы можем глубже понять себя, если зададимся вопросом – что мы теряем? Мы можем переживать два измерения утраты – потеря близкого любимого человека или утрата мира. Мы переживаем одиночество, когда умер тот, кого мы любили, кто был с нами рядом, а теперь его нет. Но есть еще другой вид одиночества, когда мы страдаем из-за того, что исчез мир. Это мучительная утрата всего самого дорогого, того, что придавало нашей жизни смысл. И мы бредем дальше по жизни потерянными, без ориентиров, без планов и целей. Все это уже не имеет для нас никакой ценности.

Теперь прежняя жизнь, к которой мы привыкли, жизнь, как мы ее понимали до случившейся трагедии, закончена, и мы оказались в совершенно иной реальности. Мы ощущаем себя так, как будто с нас содрали кожу – уязвимыми, лишенными прежних защит и оснований. Бывают мгновения столкновения с шифром собственной смертной судьбы, прикосновения к некоей непреложной истине жизни. В этом столкновении мы можем оказаться настолько обескураженными, что способны утратить самое драгоценное – соприкосновение с миром, свой путь в жизни.

Но как же нам возместить эти потери? Мы ощущаем, что что-то в нас начинает убывать и соскальзывает в энтропию. Но не нужно пугаться этого: старые связи рвутся, что-то жизненно важное ушло, что ж, не держите – отпустите его. Что-то в нас должно умереть, какую-то часть мы пожертвуем, открывшись преобразующей силе в себе. Чтобы пришло новое, мы даем умереть в себе прежнему.

Мы отдаем и жертвуем всем тем, что препятствует дальнейшему течению жизни. И тогда прежние установки на безоговорочное счастье, ожидания бесконечной удачи и радости потихонечку начинают убывать, и мы открываемся для иной стороны жизни собственной души, мы становимся более мудрыми, терпимыми, выносливыми, мы совершаем переход. Мы отпускаем навсегда несбывшиеся надежды, мечты, желания. Не будем жадными, дадим им свободу. Да, к сожалению, далеко не все наши мечты могут воплотиться.

В психоанализе необходимость отсечения и жертвы называют «кастрацией». Череда символических кастраций, которые мы проживаем – это определенные этапы взросления и становления психики, процессы конституирования нашего Я. Кастрация связана с вторжением чего-то нового, что мы должны освоить, что делает прежнюю ситуацию невозможной. Нужно по-новому функционировать, если это не принять – то ничего хорошего нас не ждет. Кастрация – это испытание, это необратимость, это взросление, это движение времени, это различия, а значит, возможность памяти, истории. Кастрация – это опыт, который ведет к изменению, это может нас как разрушить, так и раскрыть новые ценности, новую систему представлений.

Этому этапу нашего пути сопутствует отсечение от того, что нас питало и поддерживало раньше, и мы понимаем, что невозможно получить утешение прямо сейчас, т.к. работа горя требует времени. Сейчас мы отрезаны от возможности утешения и мгновенного исцеления, потому принимаем это страдание в себя, прижимаем боль к своему сердцу, приглашаем эту гостью на чай, дарим немного сострадания себе и ситуации. Не нужно бежать от боли, начните говорить с ней. Кто знает, быть может этот разговор приведет вас куда-то в нужное место, в целительное место. Так мы распутываем спутавшиеся нити и клубки, тянущие и колющие нас изнутри, мешающие жить.

Такой подход открывает нас преобразующей силе в себе. Что ж, в жизни смерть имеет свою долю, и каждому из нас приходится эту истину познавать на собственном опыте. Если мы стремимся к единению с преобразующей основой в нас, мы должны вынести и понять природу и смысл постигшей нас утраты. Работа горя - это работа, сделать которую необходимо.

Тайный сад Вашей души – воскресение – новая жизнь

Итак, мы выжили в первый момент после утраты, пережили натиск и шквал противоречивых чувств и беспокойств на следующем этапе, после чего столкнулись с ощущением одиночества и заброшенности, психического голода и холода. И теперь мы подошли к завершающему этапу работы горя, как это описывает Джон Боулби, который он назвал фазой «реорганизации», под которой подразумевается определенная степень адаптации к жизни и существованию без утраченного объекта.

Не нужно думать, что работа горя проходит именно так, как это описывается – последовательно, с четким разделением границ между этапами. В действительности, границы между этапами могут быть размыты, в какие-то моменты мы откатываемся назад, затем возвращаемся к прежнему, повторяя эти такты вновь и вновь. Мы совершаем такие переходы не единожды. Но с каждым повтором переходы, откаты назад и возвращения эволюционируют, способы дезорганизации нашего состояния также эволюционируют. У этих колебаний есть тенденция к постепенной стабилизации, и переходы от одного этапа к другому проживаются нами все легче.

Мы глубже поймем суть происходящего с нами, если сравним этот процесс с переживанием символической смерти и возрождения. Мы проходим через символические смерть – возрождение, когда наше старое Я умирает, и рождается новое Я. Мы умираем для старой жизни и рождаемся для новой. Совершая спуск в некое сакральное пространство нашей души, мы проживаем необходимое нам исцеление и преобразование.

Наибольшее количество страданий и психопатологий происходит в те времена, когда в связи с теми или иными событиями жизни меняется наша позиция, происходят резкие перемены, жизнь требует от нас других качеств, иных представлений. Речь идет о том, что меняется наша идентичность. Горе, утрата сражают нас и вынуждают жить в новых обстоятельствах, что приводит к ломке прежних представлений о себе, о жизни, и наша идентичность должна претерпеть изменения, перемены согласно новым обстоятельствам. Но, как говорится, не дай Вам Бог жить в эпоху перемен.

И что поможет нам смягчить этот переход к иной позиции, к новой идентичности? Это ведь не так просто – обрести новую идентичность, это же не костюм сменить, поменять имидж. Речь идет о внутренних преобразованиях, затрагивающих глубинный уровень нашей личности. Что может послужить теми рессорами, которые позволят нам совершить этот переход?

Начиная с самых далеких времен люди обращались к метафорическому пространству мифа, когда необходим был такой переход. Нам нужны сказки, нам нужны песни, нам нужны ритуалы. Для каждого периода нашей жизни есть что-то свое. Мифологическое пространство – это и есть те рессоры, которые приведут нас туда, куда нам нужно.

Мы оставляем одну жизнь ради другой, разрываем старые связи, оставляем прежние ценности, удаляясь все дальше и дальше от любимых родных мест, мы получили рану и на ее месте рождаются новые ценности. Нам требуется долгое время, чтобы постичь этот опыт. И нам нужны определенные подходы к самим себе, чтобы этот процесс был завершен благополучно.


В такие сложные периоды жизни, когда мы испытываем серьезные душевные перемены, самым лучшими лекарствами для нас становятся сновидения, музыка, поэзия, молитва, для кого-то это может быть личное творчество. Мы много можем получить, создавая свои собственные психологические ритуалы, обряды, которые помогут нам упорядочивать жизненный процесс и проживать наши чувства и переживания, или, может быть, пропевать, проговаривать, протанцовывать, промедитировать – для каждого есть что-то свое.

Мы обращаемся к тому мифологическому пространству внутри себя, в котором мы чувствуем себя живыми, где обретается источник и сновидений, и поэзии, и творчества, и генерации наших собственных мифов о себе и о своей жизни, где мы являемся и автором, и персонажем. Мы воссоздаем прожитую нами историю, создавая взамен старого новый миф о себе, о своей жизни. Мы находим символические выражения нашей горестной утрате, создавая символы, как это делает поэт. И теперь тот, кого нет с нами, кого мы потеряли, продолжает свое существование в нашей памяти, в нашей истории, в символическом и метафорическом пространстве мифов и наших переживаний.

Для нас важен ритуал, т.к. он дает нам пространство, он дает нам место для переживания, буквального проживания наших чувств. Это пространство, куда мы инвестируем свои чувства самые разные, сложные, для которых в других ситуациях и обстоятельствах нашей жизни места может не оказаться. Мы пережили утрату, символическую кастрацию, т.е. насильственное вторжение чего-то нового, с чем сложно справиться, но необходимо усвоить. Для этого мы генерируем ритуалы, которые позволят нам иметь дело с этим новым, в них мы обретаем такие душевные состояния, которые нас поддерживают и несут обновление, помогают нам справиться с новыми задачами, открыть для себя новую систему ценностей.

(5)