Сплетение прошлого и настоящего – перенос и работа с ним

Перенос – полеты во сне и наяву

Попав в ситуацию психотерапевтических отношений, оказавшись в этой весьма загадочной и неоднозначной позиции анализанта каждый из нас, желая или нет, вольно или невольно, но мы начинаем нечто сочинять про аналитика. Эти выдумки и фантазии не есть нечто оформленное, осмысленное, контурированное образами и облеченное словами. Скорее, эти бессознательные фантазии хоть и осязаемы, но не такие уж доступные. Это м.б., например, просто особенное настроение пациента, охватывающее его, когда он заходит в кабинет психотерапевта.

А что же психотерапевт? А психотерапевт пытается делать как будто невозможное – услышать, расслышать бессловесную ткань взаимоотношений, этот язык, обращенный к нему, и созидать человеческие взаимоотношения, невзирая на противодействующие этому стихии. Психотерапевт и пациент – двое в лодке, и еще два бессознательных. И как в песне поется – «связанные одной цепью», где цепью является перенос пациента.

Перенос – словно забытая, но до боли знакомая мелодия, материализующая бессознательное влечение анализанта. Эта забытая мелодия как пение сирен, обещающее неземные наслаждения - хочется сорваться с места и последовать за этими завораживающими звуками. При этом человек может быть совершенно дезориентирован в пространстве, т.к. музыка эта исходит из его собственных глубин. Но чтобы это осознать нужно время и аналитическое пространство.

Завороженный переносом на аналитика пациент может быть дезориентирован не только в пространстве, а самое главное - во времени. И здесь мы вступаем в сложную проблематику отношений прошлого и настоящего, связей между ними, их взаимопроникновения. Иначе говоря, мы попадаем в области, где происходит наложение прошлого и настоящего и их смешение, перепутывание.

Отношения прошлого и настоящего сложны и порой весьма туманны. Не случайно существует такое понятие как психологическое время, субъективное время нашего переживания, в котором причудливо сплетаются и дела давно минувших дней, и актуальная насущность. Мы живем не только днем сегодняшним, мы живем памятью, запечатлениями событий и переживаний, накопленными за долгую жизнь. И этот сложный микст наполняет и направляет наше восприятие в каждом событии дня.

Проблема границ – одна из самых непростых, и проблематика отношений прошлого и настоящего здесь не является исключением. Особенно остро эта тема звучит в пространстве психоаналитической работы, ведь известно, что психическое нарушение и состоит в смешении прошлого и настоящего во внутреннем мире пациента. Человек не различает, не может отделить, что здесь есть настоящее, еще неизведанное, незнакомое, а что является призраками прошлого, тенями бессознательных прообразов опыта ранних отношений.

Бессознательное не различает прошлое и настоящее, оно движимо иными законами и стихиями. И перед нами всегда встает задача отделять одно от другого. Проделав операцию дифференциации и сепарации прошлого от настоящего, мы начинаем их переживать не как нечто неразделимое - два в одном, а как сообщающиеся сосуды. Мы откликаемся теми или иными образами и впечатлениями из прошлого, мы доверяем им, и это может нам помогать в жизни, но мы не принимаем их за настоящее, не позволяем им закрыть поле видимого. Иначе мы проглядим настоящее в том, какое оно есть именно сейчас.

Фантастическая реальность переноса

Итак, теория переноса гласит, что психическое нарушение, по сути, состоит в смешении прошлого и настоящего во внутреннем мире пациента. И чтобы мы смогли помочь пациенту, нам нужно попасть в эти непонятные и тревожащие области внутреннего мира пациента, где его прошлое и настоящее пересекаются. Перенос и является мостом, который ведет в эти загадочные области.

В психотерапевтическом процессе материалом для психических, нервных, интеллектуальных и психологических превращений нам служит его величество перенос. Парадоксальным образом перенос разворачивается одновременно в двух ипостасях: он является и побудителем процесса, и средством для его разрешения. Говоря о переносе, мы оказываемся не в пространстве «правильностей», а в пространстве «возможностей», а также живых, подлинных взаимодействий.

Интерпретация – это возможность обозначения границы между прошлым и настоящим, если пациент, конечно, принимает ее. Ведь понятно, что перенос не только служит терапевтическим целям, но может и мешать процессу, т.к. пациент в своем восприятии аналитика находится под влиянием его искажающих влияний. Таким образом, мы пребываем в постоянной динамике переносных метаморфоз. Поэтому музыка переноса требует к себе особого отношения, особой настройки в восприятии и тончайшего музыкального слуха в интерпретациях.

Чтобы попробовать разобраться в этой непростой динамике, мы погружаем свое внимание в три важные сферы, мы сознательно и бессознательно корректируем гипотетические конструкции и соотносимся с тремя основополагающими сферами: происходящее на сессии в кабинете, происходящее в жизни пациента в настоящем, а также прошлое пациента, его история. Нам важно чутко реагировать на каждую из этих сфер.

Эти три линии ракурса нашего видения, настройки нашей оптики всегда должны быть где-то рядом. Мы сплетаем их в единую нить нашего повествования, в канву интерпретаций.

Если мы следуем одной из этих линий, наша работа будет неполной, и многие важные факторы ускользнут от внимания, исследования и интерпретации.

Например, рассмотрим ситуацию, когда терапевт прибегает к историческим интерпретациям, т.е. в фокусе его внимания всегда находится история пациента, его прошлое, возможные отношения с родителями, детский травматический опыт. Тогда пациент может начать думать «Ага, вот кто виноват во всех моих проблемах – родители, детские истории». При этом от внимания ускользает собственный вклад пациента в проблематику жизненных ситуаций. Пациент может на протяжении долгого времени уходить в переживания отношений с родителями, вспоминать, переживать, оплакивать, но реальных изменений при этом не происходит.

Погруженность в насущные проблемы текущей жизненной ситуации пациента в отсутствии проработки его истории и взаимоотношений переноса приводит к зацикленности на текущих проблемах и отсутствию понимания глубины этих проблем, а также осознавания важных связей его жизни. Пациент находит все новые и новые источники переживаний в событийном потоке его жизни, а понимания источников этих проблем не возникает.

Если же терапевт анализирует и интерпретирует только явления переноса, тогда интерпретации могут показаться вычурными и надуманными. Пациент может думать о том, что аналитик слишком зациклен на себе, все происходящее на сессии приписывает себе. При таком подходе интерпретации словно висят в воздухе, им не хватает точки опоры, они кажутся неубедительными и даже слегка фантастичными.

Поэтому для нас важно удерживать в одном поле эти три сферы: история пациента, текущая жизненная ситуация и происходящее в кабинете (перенос). Именно такой более целостный подход помогает в сложной и кропотливой работе отделения прошлого от настоящего, которое и приведет к разрешению феноменов переноса и связанных с ними внутренних конфликтов пациента.

Тогда прошлое пациента станет действительно прошлым, оно вернется в прошлое, и уже не будет мешать настоящему, а также будущему. Прошлое будет восприниматься как опыт, на который можно опираться, а настоящее станет более свободным и открытым пространством, в котором будет гораздо легче дышать. Это возможность отбросить устоявшийся режим существования и войти в режим новых мыслей, новых намерений и действий взамен повторяющимся старым ритмам и конструкциям, бесконечно проигрывавшимся в жизни пациента.

(5)