Психическая травма – психоаналитический взгляд – от теории травмы к теории влечений

Данная статья посвящена теме психической травмы - что такое психическая травма в психоаналитическом подходе, как развивалась эта модель.

Небольшой исторический экскурс - Шарко, Брейер, Фрейд

Возникновение понятия «психическая травма» относят к концу 19 века. Взгляды на это явление, его этиологию, происхождение, процессы и способы лечения у специалистов того периода сильно расходились. Как это часто бывает, дискуссионным оставался вопрос о психогенном происхождении симптомов, возникших в связи с травматическими событиями.

Основатель психоанализа З.Фрейд еще в конце 19 века в противовес медицинской парадигме, объясняющей все психические феномены органическими причинами, создает свою теорию травмы. Следует отметить, что Фрейд сразу же придерживается психогенной этиологии травмы. Фрейд учился в парижской клинике у Жана Мартена Шарко, который совершил революцию в психиатрии, обнаружив психогенный характер истерии. Психогенный характер означает, что источник симптома находится в психике.

Окрыленный этими открытиями Фрейд возвращается в Вену. Там он начинает работать с истерическими пациентами вместе с Иозефом Брейером, сыгравшим огромную роль в жизни и научных открытиях Фрейда. Иозеф Брейер изобрел катартический метод работы с пациентами, суть которого заключалась в том, что пациента вводили в гипнотическое состояние, а затем ему предлагалось вспоминать и описывать травмирующие события из прошлого, которые могли быть причиной мучительных симптомов пациента.

Фрейд постоянно подчеркивал, что важнейшей характеристикой истерического расстройства является то, что оно ни в коей мере не отражает состояние нервной системы, и что истерические реакции проявляются после психотравмирующих ситуаций.

«Травматическое воздействие может оказать любое событие, которое вызывает мучительное чувство ужаса, страха, стыда, душевной боли; и, разумеется, от восприимчивости пострадавшего (равно как и от условий, указанных ниже) зависит вероятность того, что это происшествие приобретет характер травмы».

Работая с истерическими пациентами, Фрейд и Брейер наблюдали, как один лишь рассказ о всплывших в состоянии гипноза травматичных воспоминаниях приводил к избавлению пациентов от симптомов и вызванных ими страданий. Основываясь на этих наблюдениях из клинического опыта, Фрейд создает теорию травмы, а затем и психоаналитический метод.

Суть катартического метода в действии эмоционального, аффективного отреагирования травматичных переживаний из прошлого пациента. Следует отметить, что эмоциональная и аффективная составляющая, возможность отреагировать на травматичное событие эмоционально, выразить эти чувства, возможность их выплеснуть - является основополагающим моментом в психотерапии психических травм и на сегодняшний день.

Вот что об этом пишет Фрейд: «...Реакция пострадавшего на травму имеет "катартическое" воздействие лишь в том случае, если она является реакцией адекватной, подобно мести» (око за око, зуб за зуб)». И еще: «Воспоминания, лишенные аффекта, почти никогда не бывают действенными; психический процесс, который развивался первоначально, нужно воспроизвести как можно ярче, довести до status nascend (момент зарождения, лат.) и затем выговорить».

Фрейд отмечает важность осознания, осмысления и, что очень важно, вербализации травматического опыта: «Язык служит для человека суррогатом поступка, и с его помощью можно почти так же "отреагировать" аффект».

Неоднозначная роль психотравмирующих ситуаций – от теории травмы к теории влечений

В 1895 году Фрейд издает свой труд «Исследования истерии» - как подведение итогов совместной работы с Иозефом Брейером. В «Исследованиях истерии» изложены два подхода к терапии пациентов– аналитический подход самого Фрейда (который он развивал, отталкиваясь от подхода Брейера) и катартический подход Брейера. Это знаменательное событие и послужило разрыву Фрейда и Брейера, к слову сказать, наметившемуся еще ранее.

В катартическом подходе Брейера самое важное, его квинтэссенция – отреагирование аффекта, т.е. эмоциональный выплеск (как в театральном действии). Для Фрейда же главным стало восстановление в памяти травматического события и связь вызванного им аффекта с речью, со словом, т.е. возможность думать и говорить об этом, а не просто эмоционально отреагировать в ярости или плаче.

Таким образом, Фрейд подошел к роли представлений человека, к сложной связи аффекта, представлений, памяти и речи. И ведь вспоминая травматическое событие, пациент раскрывает не только подробности событий, которые ему удается вспомнить, но и мир своих представлений, в т.ч. патологичных, т.е. связанных с искажением реальности. И то, что пациент не может или не хочет вспомнить (вытесненное), эти лакуны он заполняет своими представлениями, которые могут в значительной мере не соответствовать реальности и последовательности событийного потока.

И Фрейд выводит важное следствие: «истерики страдают главным образом от воспоминаний». Часто воспоминания пациентов Фрейда, связанные с психотравмирующими переживаниями, содержали сцены соблазнения или совращения их в детстве со стороны взрослых. Отсюда Фрейд вывел теорию соблазнения, теорию детской сексуальной травмы, лежащей в основании причины психопатологии, от которой страдал пациент.

Но со временем, сталкиваясь с несостыковками в рассказах пациентов, когда материал воспоминаний не совпадал с фактами, он постепенно понял, что соблазнения на самом деле могло и не быть. Т.е. пациент нечто фантазировал или дофантазировал, при этом искренне веря, что так оно и было на самом деле. Это открытие привело Фрейда к созданию теории детской сексуальности.

В то же время Фрейд понял, что не так уж важно, было ли это событие в реальности и было ли оно таким в точности, как это помнит и предъявляет пациент. Ведь с точки зрения внутренней реальности пациента – для него оно было, и это представление есть во внутреннем мире человека. Таким образом, Фрейд раскрывает мир психической реальности, которая оказывается не менее важна, чем реальность фактическая. Следовательно, пациент мог защищаться с помощью симптомов не только от реальности как таковой, а и от собственных фантазий.

В итоге, Фрейд отказывается от теории травматического происхождения невроза и разрабатывает теорию влечений, согласно которой вытеснялось и подвергалось амнезии не только и не столько травматическое событие, сколько запрещенные и опасные фантазии, неприемлемые для пациента. Именно эти запретные фантазии, представления, опасные желания, по мысли Фрейда, формируют содержания бессознательного, стремящиеся к разрядке и реализации. Но, будучи подавляемыми, образуют патологические симптомы, приносящие страдания пациенту.

Миф – как возможность интеграции

Что для нас здесь важно? Думаю, для нас важно, что теория психической травмы и теория влечений отнюдь не противоречат друг другу. И мы понимаем, что проблемы пациента могут находиться как по одну сторону, так и по другую. Наличие психической травматизации в истории пациента вовсе не исключает захваченность влечениями.

Мы можем обратиться к такой категории как миф. Миф – это некое формообразующее начало в психоанализе. Миф задает нам структуру, он позволяет включить весь спектр описываемых разными теориями феноменов и явлений, т.е. видеть более объемно, не игнорируя, но включая в поле и преодолевая противоречия.

Индивидуальный миф пациента может включать в себя все - описывать как историю, связанную с травматичными переживаниями пациента, так и судьбы его влечений. Миф содержит в себе определенную истину о пациенте, которую иначе никак не ухватить, не воплотить, выразить.

Работая с пациентом, мы отказываемся от объективирующего мышления и вступаем в область мифа, даже если речь идет о травматической истории. Пациент находится во власти своего мифа, этот миф буквально проживает его – в событиях жизни, в отношениях, в симптомах, снах, страданиях. И мы помогаем пациенту обнаружить этот миф, обжить его, дифференцировать заданные мифологические структуры, вовремя начать творить новый миф, переосмысливая весь опыт своей жизни.

Миф становится нашим инструментом в путешествии по психической реальности пациента. С точки зрения психоанализа, разделения между мифом и реальностью нет, эта оппозиция снимается. И нас интересует именно эта истина – обнаруживаемая в фантазии, фантазме пациента.

(5)